Простова Е.С.
ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ КАК ОСНОВА СПРАВЕДЛИВОЙ СДЕЛКИ *
Аннотация:
сделки стали одним из важных столпов развития и социальной культуры общества. В статье поднимается тема принципа добросовестности и ее влияния как на главную системообразующую идею справедливой, успешной и безопасной сделки в современном гражданско-правовом поле. Раскрываются ключевые понятия самой добросовестности, справедливости, а также принципа действительности сделки в юридической практике государства, в основном в Российской Федерации. Автор преследует цель анализа взаимосвязи и взаимозависимости представленных категорий, поскольку как проблема обеспечения законного осуществления сделок для надежности гражданского оборота и обеспечения защиты прав принимаемых риски субъектов, так и дискурс их содержания остается одними из самых насущных в науке. Актуальность исследования подтверждается широким спектром требований и значимостью компонентов в различных, новых сферах жизни. Делается вывод о необходимости более подробной конкретизации принципа справедливости законодателем и характерного образа поведения, который понимается под добросовестностью
Ключевые слова:
сделка, добросовестность, справедливость, действительность сделки, заключенность сделки, российское гражданское право, принципы права, гражданско-правовые отношения, законность
УДК 347.4
Простова Е.С.
магистрант
Академия труда и социальных отношений
(г. Москва, Россия)
ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ КАК ОСНОВА СПРАВЕДЛИВОЙ СДЕЛКИ
Аннотация: сделки стали одним из важных столпов развития и социальной культуры общества. В статье поднимается тема принципа добросовестности и ее влияния как на главную системообразующую идею справедливой, успешной и безопасной сделки в современном гражданско-правовом поле. Раскрываются ключевые понятия самой добросовестности, справедливости, а также принципа действительности сделки в юридической практике государства, в основном в Российской Федерации. Автор преследует цель анализа взаимосвязи и взаимозависимости представленных категорий, поскольку как проблема обеспечения законного осуществления сделок для надежности гражданского оборота и обеспечения защиты прав принимаемых риски субъектов, так и дискурс их содержания остается одними из самых насущных в науке. Актуальность исследования подтверждается широким спектром требований и значимостью компонентов в различных, новых сферах жизни. Делается вывод о необходимости более подробной конкретизации принципа справедливости законодателем и характерного образа поведения, который понимается под добросовестностью.
Ключевые слова: сделка, добросовестность, справедливость, действительность сделки, заключенность сделки, российское гражданское право, принципы права, гражданско-правовые отношения, законность.
В век глобальных и стремительных цифровых трансформаций, которые никак и не могли обойти стороной гражданско-правовые институты, в частности, мы продолжаем обращаться к исходным началам права для созидания устойчивого ядра высших ценностей общества. Нельзя не отметить, что многие категории, укрепившееся в социально-правовом сознании граждан, являются по своей природе нравственными и соотносятся с системой морали, где она, в свою очередь, старается быть нерушимой опорой для регулирующих отношения норм права. Безусловно, что право, что мораль, есть самодостаточные регуляторы, однако, их тесная корреляция эволюционно создает повышено эффективную плоскость законотворческой и правоприменительной деятельности с действенными инструментами управления. Это достигается с большим трудом, поскольку не перестают рождаться разногласия о многоликих представлениях морали в рамах каждой отдельно взятой личности, то есть субъектов права. С приходом данного баланса законодательство вкладывает и первостепенно обновляет важные моральные ценности в своих механизмах, служа таким образом для нее предельной формой реализации значимых принципов. Наглядным примером вышеописанного сотрудничества представляются принципы добросовестности и справедливости в учении о сделках.
Принцип (от лат. principium –основа, начало) – основное, исходное положение какой-н. теории, учения, мировоззрения, теоретической программы. [1, C.1429] В нашем же случае стоит говорить о принципах гражданского права, а именно об основных правилах поведения гражданско-общественных отношений. Их можно всецело считать универсальными источникам права с особым режимом применения, что не имеют прямой формы нормативно-правовых актов, а отражаются в виде стабильных примеров опыта субъектов права, которые сначала заслуживают одобрения государства, после же закрепляются в законах и подзаконных актах. Термины «справедливость» и «добросовестность» находят свое место в ряде таких дисциплин как: экономика, философия, политология, социология, этика, теология; но центральную позицию они все-таки занимают в рамках различных правовых наук, потому что сами по себе знаменуются феноменом, пришедшим из римского права классического периода. По-гречески «справедливость» переводилась как «обычай», уклад быта. Признанные мыслители того времени – Аристотель, Платон, Цицерон, Гесиод, Демокрит вербализировали «справедливость» не только как одну из самых знаковых добродетелей, но и буквально отожествляли ее с правом, способным воплощаться в душевном укладе человека и организации государства. По замыслу, справедливость неуклонно проецировалась на социальное пространство будучи базисом мироздания в миссии всеобщего блага. Как некогда Сократ проводил знак равенства между «законностью» и «справедливостью», так и Аристотель вывел формулу уравнивающей и распределяющей справедливости. В фокусе теории сделок, можно вполне вывести ее изначальное соображение через определение мыслителя о субъективной, частной справедливости: «Справедливость есть равное, но только для равных» (и наоборот: «Неравное, но лишь для неравных») [2, C.74]. Сделка есть равное, но только для равных. Эпикур был еще ближе с истолкованием справедливости, подавая его договором о не ухудшении своего состояния, состояния оппонента: «Справедливость сама по себе не есть нечто, но в сношениях людей друг с другом, она есть некоторый договор о том, чтобы не вредить и не терпеть вреда» [3, С.19]. Хотя иные мысли, одновременно дополняющие догмы о сделках, имелись у Цицерона, отграничивающего греческую трактовку от римской. Если при первой закон сосуществует только со справедливостью, то во второй критерий закона расширяется до понятия выбора. Правомерность или преступление; Исполнение обязательств или обман; Добро или зло; В колебаниях между правильным и неправильным вариантом приближается ключевой момент осознания, что за этим как раз и стоит основание злоупотребления правом. Основным фактором, определяющим успешность любого такого злоупотребления, является наличие выгоды на данный момент. Однако субъект часто не задумывается на перед о том, какие последствия могут возникнуть в будущем. Этот выбор определяет характер дальнейших действий и стиль жизни самого человека и окружающих его людей. За частую, необдуманные поступки и разрешенные слабости приводят к такой же обоюдной несправедливости, обещая усугубить проблемы, а не решить их.
Таким образом, в каждом историческом периоде выдающиеся философы, а далее и юристы прошедших эпох пытались и пытаются в настоящий момент обличить свое понимание справедливости. Не будет удивительным факт, что их воззрения встречают на пути труднопреодолимые препятствия к достижению общего содержания принципа. Это и диаметрально противоположные моральные и правовые типы мышления, присущие для определенного временного отрезка, и существующая политическая и социальная обстановка, и менталитет, и преданность традиций, и ракурс изучения вопроса, и обладание возможным методологическим инструментарием, даже язык. Пусть многомерность трактовок ученого света достаточно велика, они, в большинстве, склонялись к соображениям о справедливости как об абсолютном, си естественном ходе вещей, продвигая ее возникновение из положительных помыслов индивида, завязанных на гармонии с истиной в правовых отношениях, распространенных в сделках. Еще Фрэнсис Бэкон говорил о том, что: «Справедливость состоит в том, чтобы не делать другому того, чего не желаешь себе». [4, С.383] Благодаря подобному подходу смог сформироваться краеугольный ориентир целей и задач справедливости для любого из участников оборота.
По вышеизложенному наблюдается, что понятие справедливости богато на многогранные перспективы толкования с подвижным, гибким состоянием. Хотя в этом усматриваются положительные стороны, оценочность и дискуссионность указанного термина в юриспруденции, совокупности точных наук, апеллирующей строго определенными выражениями, подвергают его сложностям применения. Не мало важный компонент понимания вносит область изучения, к примеру, как одного взятого государства, его языка, сужающего круг до единых предложений. Так слово «справедливость» в современный русский язык пришло из древнерусского «правъ», точнее «прямой, прямо направленный». Следуя по цепочке, уже действие «направлять» поспособствовало к формированию нового «наставлять», а оно, в свою очередь, «править», «правила». Нередко категория «справедливости» сопоставляется с исключительным постижением русской «правды». В.И. Даль пошел дальше, раскрыв в своем толковом словаре живого великорусского языка «справедливость» в соответствии со «стравливать, то есть соблюдать, совершать». [5] Для достаточного ответа стоит рассмотреть определение и из философского энциклопедического словаря, в котором справедливость есть признание равенства между людьми и равного соотношения между поступками человека и последствиями этих поступков, соотношение между правами и обязанностями, заслугами и вознаграждением. Несоответствие между этими понятиями оценивается как несправедливость. [6, С.650] Ввиду этого, неоценимость принципа справедливости в экскурсе цивилистического подхода по отношению к сделкам может быть выявлена по средству изучения развития статуса лица в предельном правовом поприще. Бытность такова, что существование человека нельзя назвать совершенным, однако, на долю справедливости, подобно господствующему фактору, возлагается разрешение всякого юридического действия по разрядам одобрения и санкции. Внутреннее расположение субъекта будет являться первостепенным показателем качества сделки, ее подтвержденной действительности, вновь обнажая наши чувства к нравственности. Законно оформленная сделка не будет являться действительной, если разрыв права и порядочности во внутренних убеждениях субъекта будет катастрофическим.
Справедливость по ходу своего укоренения в разумах и сердцах людей стала синонимична с другими, ключевыми понятиями жизнедеятельности: «равенство», «уравнивание», «свобода», «согласование», «ответственность», «соразмерность», «соответствие». Однако сильнее популяризируется ряд, в котором термин стоит бок о бок с положениями «права» да «правосудия». И более чем естественно, что справедливость отразилась в немалых количествах нормативно-правовых актов нашей страны. В преамбуле Конституции Российской Федерации от имени всего многонационального российского народа провозглашается вера в добро и справедливость [7], а в статье 6 Гражданского Кодекса Российской Федерации общие начала справедливости обозначены средством преодоления пробелов в праве [8]. Здесь стоит остановиться и заострить внимание на действительности, при которой распространенности «общих начал» справедливости почему-то недостаточно для полноценного упоминания его принципом гражданского права повсеместно. По соображениям автора, это происходит из-за возведения его в ранг общеправовых и общесоциальных ценностей некоторыми исследователями, имеющим объективную, идеальную сущность, неподвластную конкретным обстоятельствам. Тогда будет верным шагом обратиться к преобладающему принципу добросовестности, отнеся долю функционирования справедливости через его осуществление гражданских прав и обязанностей. Институт сделок сейчас и не представляется без работы этого принципа, сходно поддерживающего вечность сей ядра гражданского оборота. Этой же позиции придерживаются И.Г. Федин, подчеркивая справедливость элементом добросовестности, Р. Гуд, считая, что лучше всего справедливость раскрывается через понятие добросовестности, Н.Н. Волопенко, различая в этом дедукцию общего принципа справедливости к ее частному побуждению принципу добросовестности.
Теперь сосредотачиваясь на термине «добросовестность», мы вновь углубляется в таинство его происхождения. Исток зародился на территориях общин древние римлян, чье существование ложилось на тщательно выведенные и чтимые постулаты. Одной из добродетелей было «fides», в переводе - доверие. И сейчас его значение ничем не отличается от всеми известного, отсылая к убеждению о любом лице как о честном и добросовестном. Презумпция добросовестности давала плодородную почву в заключении соглашений между людьми, оставляя за собой сохранность общности, выстроенной на крепких звеньях одной договорной цепи. Римляне были убеждены, что отсутствие отправной добродетели приведет к неизбежному расколу мира. «Добросовестностью ведь держится не только всякое государство, но и великое общение народов» - утверждал упомянутый Марк Туллий [9, C.50]. Поэтому, для сплочения не только между друг другом, но и с добрососедским перегринами, в юридических актах граждане прописали свод особых, в основании обязательно добросовестных, взаимоотношений «jus gentium» или права народов. Достигнутые в границах этих правил сделки оказывались уже с натуральными обязательствами. Развиваясь, такие же добросовестные принципы обрели и меры судебной защиты «иска aqefio bonaе fidei», гаранта достижения истинности при обнаружении верности доброй совести, точности исполнения договора и следованию законам. В этом прозревается комплекс мер, относящихся к достижению одного – справедливости, справедливой сделке на полнейшем доверии в интересах друг друга.
Также корни «добросовестности» «bona fides» в римском праве смогли расширить систему до понятия добрых нравов - «bonnes moeurs». Они считаются конкретизированным проявлением ограничителей в правовых отношениях, сохраняя общественный порядок. «Договор, противный добрым нравам ничтожен!» - выражаются цивилисты, отожествляя тезисы с совокупностью ключевых норм на основе нравственности. Однако с течением времени, меры нравственности либо незаметно, либо кардинально видоизменялись в глазах общественности, заставляя ее отказываться от принятых ранее взглядов на «добрые нравы». Первым источником права, где раскрывался критерий признания совершенности сделок против добрых нравов незаконными, был Гражданский Кодекс Наполеона [10, C. 259]. Германское Гражданское Уложение по аналогии переняло данную дефиницию, дополнив ее статьей о добросовестном, подчиняющимся обычаям оборота, исполнении обязательств [11, C.48]. Французское законодательство же стало одним из первых, исключивших посвященную статью с реформированием права договоров в 2016 году. Чего не скажешь о Российской Федерации, наоборот, вдохнувшей вторую жизнь в вымирающий оплот справедливости. Нашему государству принцип был известен с периода действия Свода законов Российской Империи, указывающим условие и правило толкование сделок при неясности их буквального смысла добрую совесть [12].
В действующей теперь Конституции РФ добросовестность не проявляется прямо, а простирается через статью 17, в которой «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.» [7]. Она наращивает конкретизацию в реформирующих правовых актах, на основании которых обрела заслуженную нишу в Гражданском Кодексе РФ в качестве нового, (хорошо забытого старого) вперед выступающего принципа гражданского законодательства. Правда ни Концепция совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации [13], ни Федеральные законы «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» [14] и «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» [15] не обладают подобающим, развернутым понятием, упоминая лишь «предсказуемость поведения, основанную на удовлетворении ожиданий, а они базируются на представлениях о добросовестном поведении». Вторя цитированию, постановление Пленума Верховного Суда РФ [16] старательно, но все еще не удовлетворительно потребностям дала комментарий: «оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации». Ясность вносят точечные, обще-императивные нормы в статьях п.п.3 и 4 ст. 1 ГК РФ, п. 2 ст. 6 ГК РФ и п. 5 ст. 10 ГК РФ, вводя институт презумпции добросовестности. А он, как бы то ни было, курсирует по частным сферам правовых отношений (ст. 157, 220, 223, 234, 302, 602, 662, 662,1103, 1109, 1222 ГК РФ8 и другие) на всех этапах справедливого развития обязательств - от возникновения до прекращения. По замыслу 3 статьи 307 ГК РФ процесс мотивирует участников учитывать права и законные интересы друг друга, взаимно оказывать необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставлять друг другу необходимую информацию. В таковом фокусе, пристальное внимание конечно обращено элементам сделок.
И не зря. Даже свет отбрасывает тень, подобно принципу добросовестности, судьбоносно подтолкнувшего на создание неправомерного мышления, ярого антипода справедливости – недобросовестности. В правовом поле новая категория почти сразу обрела популярный термин недобросовестной сделки, чем ощутимо встряхнула структуру гражданских правоотношений. Все больше можно услышать из уст ведущих правоведов об условиях заведомо отрицательных взамен положительных их исходов. Таким образом, в теорию сделок прибыла новая пища для размышлений: нагрузка на кореное понятие; обременяющие исключения; дополнительные условия для принятия действительности обязательств; Нынешние нормы предполагают, что сделка может и не порождать возникновения, изменения или прекращения правоотношений классической линии, восстав ничтожной по ч. 1 ст. 166 ГК РФ. Или в целом не быть направленной на заключение, очерчиваясь мнимой ввиду ч. 1 ст. 170 ГК РФ. Последующая группа статей по общему признаку- 171, 173, 173.1, 174, 174.1 и 178 ГК имеет равный контроль под принципом добросовестности, обоснованно рассматривая каждую из ситуаций, где решается вопрос о наличии доброй совести в действиях субъекта, во внимании закрепленного положения: сторона действовала добросовестно, если в момент заключения сделки не знала и не должна была знать об основаниях ее недействительности.
Резюмируя анализ приведенных статей, мы уверенно следуем тому, что принцип добросовестности является одним и главенствующих в гражданском праве да межотраслевой среде, выражая уникальные функции и конструкцию операций по оценке действий субъектов в правоотношениях, содействуя наступлению выверенного юридического факта. Тем не менее, понятие «добросовестности» остается и по сей день недостаточно определенным, многоаспектным. Беря во внимание тот факт, что категории добросовестности не отличаются ограниченными или жесткими «измерительными приборами», будет намного вернее излагать термин со стороны возникающих ситуаций. Ведь только находясь в специально отведенном пространстве, добросовестность может регулировать протекающее добросовестное или недобросовестное поведение участников при достижении договорённостей и дальнейшего выполнения сделки. Из этого же вытекает и справедливость заключенной сделки, отличаясь в системе принципов своей всеобщностью и образованностью с устоями добрых нравов. Подтверждение тому находится в статьей 1 ГК РФ, который вступает в действие после нарушения хотя бы одного из указанных принципов. Справедливость сделки принимает ее в формате удачно-созданного юридического факта, который, по логике, сразу фигурирует действительной. В усмотрениях автора есть мысль о том, что именно это обстоятельство будет главным среди остальных условий - законности содержания сделки и искренней воли субъектов. В соблюдении интересов друг друга, активные лица сделки наиболее честно и порядочно установят, изменят и прекратят свои гражданские права и обязанности.
Подводя итоги, порядком достаточно есть высказываний, где принцип добросовестности соединяется с принципом справедливости. Существуя на высшей ступени устройства гражданского общества, негласно возглавляя все принципы права, справедливость организует выгодный симбиоз с добросовестностью, но никак не является ею. Взаимодополняемый контакт лучше всего раскрывается через процесс совершения сделок, когда один, два и более субъекта правоотношений осуществляют свои действия в нравственном и законном правовом поле. Тогда лица осознано стараются соответствовать как внутренне, так и внешне идеальным источникам, не позволяя себе нарушать общепринятые каноны поведения и злоупотреблять имеющимися правами. Как результат, принцип добросовестности проносит через себя и претворяет в жизнь текущие идеи принципа справедливости. Как-никак, существование освоенных в исследовании абсолютных начал детерминировано изменением времени и нормативно-правовой базы, не успевающей обновляется по требованию быстрого, высокотехнологичного развития социума. Плюсом извечной проблемы считается шанс для законодателей постепенно дополнять термины новым содержанием, решая споры о коллизиях и пробелах права. Хотя за минусом остается ряд требований, незамедлительного заполнения и опубликования легальных определений принципов справедливости и добросовестности, критериев поведения субъекта на базе доброй совести для комфортной, разумной жизнедеятельности уже сегодня. Справедливость – это вечное стремление к тому, чего все желают по отношению к себе и ко всему
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Номер журнала Вестник науки №6 (63) том 5
Ссылка для цитирования:
Простова Е.С. ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ КАК ОСНОВА СПРАВЕДЛИВОЙ СДЕЛКИ // Вестник науки №6 (63) том 5. С. 212 - 224. 2023 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/9359 (дата обращения: 17.05.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2023. 16+