Мельник А.А., Никулин В.В.
ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО В УСЛОВИЯХ НЭПА. ОСОБЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ. 1921–1929 ГГ. *
Аннотация:
рассматривается система норм Гражданского кодекса РСФСР, и судебная практика в отношении частного капитала, действовавших в 1920-е годы. Доказывается, что заложенные в основании Гражданского кодекса 1922г. ограничения частного капитала значительным образом влияли на правовое положение частника. Судебная практика, исходившая из политических установок, усугубляла положение частника и была обусловлена политико-идеологическими факторами. Утверждается, что противоречивость политики в отношении частного капитала обостряла конфликт экономических интересов государства и частного капитала
Ключевые слова:
НЭП, политика, право, закон, экономика, государство, собственность, кодекс, классы, капитал, суды, предпринимательство
УДК 34
Мельник А.А.
аспирант кафедры теория и история государства и права
Тамбовский государственный технический университет
(г. Тамбов, Россия)
Никулин В.В.
доктор исторических наук,
профессор кафедры конституционное и административное право
Тамбовский государственный технический университет
(г. Тамбов, Россия)
ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
В УСЛОВИЯХ НЭПА. ОСОБЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
И СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ. 1921–1929 ГГ.
Аннотация: рассматривается система норм Гражданского кодекса РСФСР, и судебная практика в отношении частного капитала, действовавших в 1920-е годы. Доказывается, что заложенные в основании Гражданского кодекса 1922г. ограничения частного капитала значительным образом влияли на правовое положение частника. Судебная практика, исходившая из политических установок, усугубляла положение частника и была обусловлена политико-идеологическими факторами. Утверждается, что противоречивость политики в отношении частного капитала обостряла конфликт экономических интересов государства и частного капитала.
Ключевые слова: НЭП, политика, право, закон, экономика, государство, собственность, кодекс, классы, капитал, суды, предпринимательство.
Гражданский кодекс РСФСР, принятый в 1922 году, явился основным правовым средством обеспечения функционирования всех элементов нэповской экономики, в том числе и частного предпринимательства. Основная цель данной работы определяется нами как анализ основных положений Гражданского кодекса, узаконивших частное предпринимательство и одновременно поставив его в определённые правовые границы, продиктованные политическими мотивами. Рассматривается также политически ангажированная судебная практика, вытекавшая из кодекса и являвшаяся составной частью политизированной правоприменительной практики. Исторические и правовые явления рассматривается с позиции выявления реалий и специфики условий частной предпринимательской деятельности. Исследование выполнено на основе законодательных и архивных источников, на основе которых формулируются выводы и подводятся итоги.
В марте 1921 года под давлением всеобщего кризиса, охватившего экономическую и политическую системы российского государства, X съезд РКП(б) принял решение резко изменить проводимую ранее политику тотального социалистического наступления и перейти к новой экономической политике. Суть нэпа состояла в использовании экономических механизмов, присущих капиталистической системе и, несомненно, проставляло для большевиков известную политическую и мировозренческую опасность в смысле возможности утраты социалистической идентичности. Особая опасность виделась со стороны частного капитала, естественным стремлением которого является постоянное расширение с целью получения прибыли. Первоначальная модель нэпа (март – осень 1921г.) сама по себе носила ограничительный характер для частного капитала, представляя собой экономический механизм, состоящий из двух основных элементов: продналога и ограниченный местными рамками товарообмена. Подчеркнём, именно товарообмена, под которым подразумевался прямой обмен товара на товар без использования денежного эквивалента. Такая примитивная схема должна была с одной стороны, мотивировать экономический интерес сельхозпроизводителя, с другой, минимизировать возможные угрозы социализму, ограничивая частнопредпринимательские устремления предельно суженными экономическими возможностями роста и получения прибыли. Большевики чрезвычайно настороженно относились к торговле, опасаясь, того, что товарообменные отношения перерастут в товарный рынок и «стихия купли-продажи, денежного обращения захлестнёт вас»[1, с 208]. Поэтому в первоначальной нэповской терминологии отсутствовал даже термин «торговля». Однако, как известно, ограничится рамками товарооборота без использования денежного эквивалента не удалось. Товарообмен помимо государства быстро трансформировался в товарно – денежные отношения, а властям пришлось декретом СНК «О проведении в жизнь начал новой экономической политики от 9 августа 1921г легализовать денежную форму обмена[2, 1921. № 59, ст. 403].
В условиях товарооборота частный капитал стал стремительно развиваться, прежде всего в торговле, поставив перед властями вопрос о его законодательном ограничении. Перед юристами была поставлена политическая задача – найти правовые способы «обуздания, ограничения, контролирования частного капитала, ограничив его рамками государственного капитализма»[1, с. 397]. Это был сознательный курс на ограничение частного капитала, путём законодательного ограничения размеров частного капитала и сужения гарантий частной собственности.
Первые нэповские декреты «О замене продовольственной и сырьевой развёрстки натуральным налогом», «О свободном товарообороте» и другие не создавали полноценную систему ограничения частного капитала. Эта задача была решена в Гражданском кодексе РСФСР, который сформулировал основные принципы допущения частного капитала в экономику в условиях нэпа. В.И. Ленин придавал исключительное политическое значение кодексу, который, по его мысли, должен был обеспечить юридическими средствами решение стратегической задачи – сделать невозможным реализацию потенциальной опасности перерастания капитализма государственного в капитализм частнособственнический. Это было возможно, закрепив в кодексе нормы, позволяющие обеспечить полный и безусловный контроль государства над частным капиталом, то есть иметь возможность государству вмешиваться в частноправовые отношения. Под вмешательством подразумевался полноценный контроль над всеми частными предприятиями и возможность отменять все договора и частные сделки, противоречащие как букве закона, так и интересам трудящихся рабочей и крестьянской массы»[1, с. 401]. С позиции классической гражданско-правовой доктрины это было недопустимо. Гражданское право всегда было частным, его нельзя сделать публичным, утверждали цивилисты, следовательно при создании придётся создавать Гражданский кодекс его со всеми присущими ему элементами и институтами, что означало реанимацию дореволюционного гражданского права. Как решить эту теоретическую и практическую проблему, с одной стороны, дав возможность частному капиталу участвовать в экономической жизни, и стать фактором экономического возрождения, с другой, ограничить его экономические, а вместе с этим и возможные потенциально политические претензии?
Решение проблемы В. И. Ленин увидел в трактовке гражданско – правовых отношений как публично – правовых, что позволяло расширить правовые рамки государственного вмешательства в частнохозяйственную деятельность. Следует напомнить, что при этом Ленин опирался на имеющееся в дореволюционной российской цивилистике, прежде всего в его консервативном крыле, достаточно широко распространённое мнение о таком варианте трактовке гражданско – правовых отношений[3, с. 61]. Эта идея безупречно вписывалась в политические задачу, поставленную перед разработчиками Гражданского кодекса – законодательно ограничить частный капитал, строго поставив в рамки государственного капитализма и отводя ему роль вторичного экономического фактора. Трактовка гражданских правоотношений как публичных в теоретическом аспекте обосновывала экономическую модель нэпа в виде жестокого государственного капитализма, позволяющей, с одной стороны, признать частный капитал законным субъектом экономической деятельности, чрезмерно не ограниченный и дозволительные рамки его деятельности позволяли ему стать фактором экономического развития. С другой стороны, устанавливался экономический и политический предел его развития, облечённый в юридическую форму, критерием которого выступала мера экономического и политического влияния частного капитала на экономику и общественные процессы, его реальная способность расширяться и укрепляться, и в конечном итоге влиять на реализацию стратегической задачи - построение социалистического общества. Таким образом, политическая формула Гражданского кодекса формулировалась как признание частного капитала на определённый исторической стадии развития социализма ограниченной хозяйственной необходимостью, находящийся под жёстким государственным контролем. «Пролетарское государство, не изменяя своей сущности, может допускать свободу торговли и развитие капитализма лишь до известной меры и только при условии государственного регулирования (надзора, контроля, определения форм, порядка и т. д.) частной торговли и частнохозяйственного капитализма»[1, с. 342]. Таким образом, построение Гражданского кодекса на основе классического варианта гражданско – правовых отношений с широкой свободой экономических отношений, отсутствием ограничений для деятельности частного капитала, невозможностью государства вмешиваться в частноправовые вопросы, признавалось неприемлемым.
На более жёстком варианте кодекса, включавшем в себя в обязательном порядке юридическую возможность государства вмешиваться в частную экономическую деятельность, настоял В. И. Ленин. Именно в ленинском варианте Гражданский кодекс был принят и вступил в силу с 1 января 1923 г. В общеправовом смысле кодекс регулировал достаточно широкий круг личных и имущественных отношений, что обеспечивало хозяйственное функционирование частного капитала. К их числу относились признание государственной, кооперативной, частной собственности, право приобретать и отчуждать имущество с законодательно установленными ограничениями, совершать сделки и вступать в обязательства, организовывать промышленные и торговые предприятия. В этом аспекте кодекс юридически обеспечивал функционирование экономической системы нэпа, однако его основе лежала идея ограничения частнопредпринимательской деятельности и Ограничительная для частного капитала составляющая кодекса основывалась на заметном сужении видов и размеров имущества, допускаемых в частном обороте. Объектом частной собственности могли быть не муниципализированные строения, торговые предприятия, предприятия промышленные с числом рабочих не выше 20, при этом число рабочих кооперативных организаций не ограничивалось. Собственнику принадлежало в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом[2, 1922. № 71. Ст. 904]. Ограничительную функцию осуществляли и нормы наследственного права, устанавливающие предельную стоимость допущенного к переходу в порядке наследования наследственного имущества и ограничении круга лиц, призываемых к наследованию. Так, имущество, которое можно было передать по наследству, лимитировалось 10 тыс. золотых рублей [2, 1922. № 71. Ст. 904].
Принципиально важно для понимания ограничительной для частного капитала сущности Гражданского кодекса имеет трактовка им права собственности. Известно, что основой классического понимания частной собственности является аксиома — собственность неприкосновенна. Данная аксиома в советском Гражданском кодексе игнорировалась. Новаторство советской трактовки заключалась в тезисе: «мы будем защищать собственность, когда она используется в целях развития производительных сил страны. Если этого нет, то прокуратура может прекратить неправильное использование собственности[4, ф. Р- 648, оп.1, д. 26, л. 77]. НКЮ, толковал это положение следующим образом: «Мы не понимаем право собственности так, как мыслит буржуазия. Мы говорим, что мы сделали уступку, передали вещь во временное владение, но собственность в том смысле, как ее понимает буржуазное государство, мы не признаем. Эти уступки будут сняты. Когда мы сможем оградиться от империалистического окружения»[4, Ф. Р- 648, оп.1, д. 26, л. 77].
Этот общий принцип позволял расширенно толковать право собственности и предоставлял государству право вмешиваться в частнопредпринимательскую деятельность при весьма юридически расплывчатой формулировке «при неправильном использовании собственности». Главное последствие такого толкования, на наш взгляд, состояло в значительном снижении правовых гарантий собственности, что делало предпринимательскую деятельность весьма ненадёжным занятием и лишало ее долгосрочной перспективы. Поэтому во многом частный капитал в период нэпа действовал по принципу – сорвать барыш немедленно, не заботясь о развитии производства на длительную перспективу.
Несомненно, Гражданский кодекс 1922 г. был попыткой найти компромиссный вариант правого регулирования хозяйственной деятельности в рамках модели предельно жёсткого «государственного капитализма». В кодексе предпринята попытка решить две взаимоисключающие задачи: с одной стороны, использовать частную инициативу для экономического возрождения, с другой, создать правовые барьеры любым попыткам частного капитала выйти за рамки «государственного капитализма». В результате появился компромиссный нормативный акт, который был не безупречен и носил в гражданско – правовом смысле во многом неправовой характер по причине того, что в рамках даже советского гражданского права оказалось невозможно совместить задачи политические и гражданско – правовые. Нарком юстиции Д.И. Курский впоследствии признал, что «наше обязательное право, его основная особенность и будет состоять в том, что здесь интересы государства должны превалировать над интересами ограждения личных прав отдельных граждан»[5, с. 67]. Нивелировать же негативные последствия для социализма легализацией частного капитала приходилось ужесточением для него уголовных норм. «В борьбе против свободы гражданского оборота приходится уголовными нормами регулировать отношения там, где они в буржуазно – развитом праве регулируются в порядке гражданском»[5, с. 73].
Подобная позиция самым непосредственным образом сказывалось на правоприменительной практике по гражданским делам. Кодекс, предоставив судам право широкого толкования гражданско – правовых отношений, тем самым привёл к массовому использованию «революционного правосознания» в тех случаях, когда этого требовала «охрана интересов рабоче-крестьянского государства и трудящихся масс», ассоциированное как правило с игнорированием норм закона и классовым подходом при разрешении гражданских споров. Как неизбежное следствие - тенденциозность судебных решений, проявлявшееся в игнорировании принципа равноценности наказания, исходя из классового происхождения сторон процесса. В результате дифференциация юридической ответственности, устанавливающая судом в зависимости от размера и характера причинённого ущерба, отсутствовала. Исходя из классовой принадлежности суды в большинстве случаев принимали решения в пользу рабочих и бедняков, несмотря на реальное содержание того или иного дела. Общая судебная практика характеризовалась, по признанию самих судебных работников следующим образом: «приговоры в отношении «нэпманов» отличались жёсткостью и предвзятостью, а в отношении рабочих и бедняков мягкостью и снисходительностью. Не надеясь на возможность защиты своих прав в суде, частные предприниматели пытались использовать другие способы защиты. Одним из таких способов стал приём на административные должности коммунистов, в надежде с их помощью пролоббировать свои интересы. Однако эти попытки жёстко купировались. Ещё в сентябре 1921г. ЦК РКП)б) категорически запретил коммунистам участвовать в частных предприятиях, применяющих наёмную силу, а в предприятиях носящих профессионально – торговый характер участие коммунистов признавалось недопустимым независимо используется там наёмная сила или нет[6, ф. 840. Оп. 1. Д. 987. Л. 111]. В августе 1926 года всем членам партии вообще было запрещено занятие каких – либо должностей на концессионных и частных предприятиях. [6, ф. 1, оп. 1, д. 2995, л. 155].
Ужесточение судебного прессинга на частный капитал становится особенно заметным во второй половине 1920-х годов. Деятельность судов все больше политизируется и определённо в отношении частного капитала приобретает форму политико – юридической деятельности, основным содержанием которой являлся принцип политической целесообразности, выражавшийся в формуле «минимум формы, максимум классового существа». То есть соблюдение норм закона становится не обязательным, когда этого требует государственные интересы. В инструктивном письме Верховного суда РСФСР в январе 1927 год судам эта позиция приобретает директивный характер: «суд открыто может пойти дальше, чем гласит буква закона, если это во имя интересов трудящихся и государства»[7, с. 248]. Таким образом, судам и прокуратуре предоставлялись право вынесения решений, выходившие за пределы правового поля, что означало фактическую замену права политическими установками.
Усугубляло положение низкий уровень профессионализма при разрешении гражданско – правовых споров. Тамбовский губернский суд в декабре 1925г отмечал, что большинство судей не имеют специальной подготовки, слабо ориентируются в гражданском законодательстве и решают свои дела скорее чутьём, чем правильным применением кодекса[4, ф. Р.- 527, оп.2, д. 82, л. 124.]. В результате Гражданская Кассационная Коллегия Верховного Суда в 1924 году отменила 28,9% всех решений губернских и областных судов по гражданским делам, 23,5% в полном объёме, 10,5% в части. Отмена же решений народных судов губернскими и областными судами достигала 38,6%[8, с. 119].
Таким образом, судебная практика по гражданским делам в значительной степени обуславливалась субъективно – политическим фактором, что не могло обеспечить правовую защиту частного капитала. Нельзя отрицать очевидного факта, что в условиях нэпа государство стремилось использовать частный капитал для экономического восстановления, но пределы его деятельности определялись общей политической линией на его ограничение и постепенное вытеснение по мере роста социалистических элементов. XIII конференция РКП(б) (январь 1924 г) поставила задачу подчинить деятельность частного капитала общему направлению хозяйственной политики советской власти» [9, с. 313–314], что означало усиление на него давления и в конечном итоге полное вытеснение. Особенно заметным становится усиление давления на частный капитал с 1926г. Если в 1921 – 1925гг. политика вытеснения частного капитала происходило в основном экономическими методами, через политику цен, кредита, налогов, то с 1926 г. преобладающим средством становится административное ухудшение экономических условий его деятельности для «сдерживания капиталистического накопления» посредством прогрессивного налогового обложения, дополнительных платежей, принудительных займов, повышенного поимущественного обложения, высоких коммунальных услуг, сокращение кредитования, увеличение тарифов на железнодорожные перевозки и т.п. С осени 1926г. в регионах начинают принимать решение о прекращении продажи дефицитных товаров частным торговцам. В сентябре 1926г., например, такое решение принял Тамбовский губком РКП(б), мотивируя это тем, что спрос крестьян на кровельное железо, стекло, обувь удовлетворяется всего на 17% и поэтому товары этой группы передавались только кооперации[6, ф. 840, оп. 1, д. 3042, л. 147]. В таких условиях частник начал сокращать производство, уходить в подполье. В итоге происходило постепенное снижение доли частного предпринимательства прежде всего в торговле. В первой половине 1920 – х годов доля частника в торговле была весьма ощутимой, особенно в сельской местности. Около 50% всех товаров, закупаемых крестьянами в виде розницы, приобреталось крестьянами в мелких деревенских лавках[6, ф. 840, оп. 1, д. 3555, л. 41]. Во второй половине 1920-х годов ситуация начинает радикально меняться. Например, в Центрально – Чернозёмном экономическом районе доля частника в торговле в 1926/27 гг. составляла 26,5%, в 1927/ 28 гг. - 15%, в 1928/ гг. – 14,5%. Соответственно увеличивалась доля государственной и кооперативной торговли. Так, кооперативный оборот увеличился с 52,8% в 1926/27гг. до 66, 6% в 28/29гг. Остальной объем торговли приходился на государственный сектор[6, ф. П – 855, оп. 1, д. 20, л. 43]. Частное предпринимательство логично подходила к своему концу.
Гражданский кодекс, несмотря на имеющиеся в нем правовые ограничения на деятельность частного капитала, тем не менее являлся основными юридическим механизмами регулирования деятельности частного капитала в условиях нэпа и в целом обеспечивал функционирование хозяйственной системы нэпа, частью которого был и частный капитал. Однако экономические условия деятельности частного капитала были обременены политическими факторами, что в значительной степени снижало его потенциальные возможности в качестве субъекта экономической деятельности. В целом можно констатировать, что отношение к частному капиталу выстраивалось на основе двух ключевых положений. С одной стороны, допущение частного капитала в экономику как вторичного фактора экономического восстановления и насыщения рынка промтоварами. С другой стороны, законодательные ограничения частного капитала, жёсткий государственный контроль в сочетании с политикой вытеснения частного капитала посредством расширения границ административного регулирования и снижения объёма экономической свободы. В условиях нэпа частный капитал так и не стал юридически полноценным экономическим субъектом наряду с государственным и кооперативным предприятиями.
Гражданский кодекс, основанный на классовом принципе, позволяла суду решать задачу ограничения частного капитала, что неизбежно вело к тенденциозности судебных решений, когда судебные решения во многом принимались не исходя из принципа справедливости и от размера и характера причинённого ущерба, а в зависимости от политических установок.
В итоге деятельность частного капитала протекала на фоне комплекса ограничительных мер законодательного, судебного, экономического, административного характера, которые существенным образом влияли как на правовой статус частного предпринимателя, так и на методы и формы его экономической деятельности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Номер журнала Вестник науки №6 (63) том 2
Ссылка для цитирования:
Мельник А.А., Никулин В.В. ЧАСТНОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО В УСЛОВИЯХ НЭПА. ОСОБЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ. 1921–1929 ГГ. // Вестник науки №6 (63) том 2. С. 449 - 460. 2023 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/8830 (дата обращения: 17.05.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2023. 16+