Чекрыгин О.В., Надеина Д.А.
К ВОПРОСУ ЭТНОРЕЛИГИОЗНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ИИСУСА ИЗ НАЗАРЕТА *
Аннотация:
в данной работе авторы берутся подтвердить через заострение внимания на одном, казалось бы, незначительном евангельском эпизоде гипотезу о том, что Иисус из Назарета не был ни евреем по рождению, ни иудейским цадиком, учителем иудаизма, как принято считать в иудеохристианской традиции, положенной в основу догматического учения христианства, ни апокалиптическим пророком, которым опять-таки его оглашает церковная догматика. Но проповедовал другого, доселе неведомого человечеству Бога, Отца Небесного и приближение (то есть наступление или открытие) Его Небесного Царства не от мира сего, воскреснуть Духом в котором в Жизнь Вечную он собирался сам и приглашал к тому же всех желающих поверить ему
Ключевые слова:
Иисус из Назарета, иудаизм, еврейство, христианство, евангелия, апокрифы, Воскресение, Мессия, Иисус Христос, Иоанн Креститель
УДК 23/28, 291.8
Чекрыгин О.В.
независимый исследователь
(г. Москва, Россия)
Надеина Д.А.
соискатель, экстерн Института философии
Санкт-Петербургский государственный университет
(г. Москва, Россия)
К ВОПРОСУ ЭТНОРЕЛИГИОЗНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ
ИИСУСА ИЗ НАЗАРЕТА
Аннотация: в данной работе авторы берутся подтвердить через заострение внимания на одном, казалось бы, незначительном евангельском эпизоде гипотезу о том, что Иисус из Назарета не был ни евреем по рождению, ни иудейским цадиком, учителем иудаизма, как принято считать в иудеохристианской традиции, положенной в основу догматического учения христианства, ни апокалиптическим пророком, которым опять-таки его оглашает церковная догматика. Но проповедовал другого, доселе неведомого человечеству Бога, Отца Небесного и приближение (то есть наступление или открытие) Его Небесного Царства не от мира сего, воскреснуть Духом в котором в Жизнь Вечную он собирался сам и приглашал к тому же всех желающих поверить ему.
Ключевые слова: Иисус из Назарета, иудаизм, еврейство, христианство, евангелия, апокрифы, Воскресение, Мессия, Иисус Христос, Иоанн Креститель.
В евангельском повествовании и церковной традиции телесное воскресение Иисуса не ставится под сомнение, но является основным краеугольным камнем догматического учения церкви. Однако, зададимся вопросом, который, казалось бы, лежит на поверхности, но так и не был задан, насколько известно авторам, никогда и никем: зачем Иисусу (или Его Отцу Небесному, в церковной догматике негласно отождествляемому с Яхве-Иеговой, библейским племенным божеством евреев, языческим «богом» пантеонов куда более древних, чем само еврейство) [1 стр. 47-52] понадобилось воскрешать мертвое тело Иисуса, и как Иисус использовал свою возрожденную телесность?
Иудеохристианство, выступающее в качестве ортодоксальной «авраамической религии, признает и оглашает Иисуса Назарянина – Христом, то есть тем самым еврейским Машиахом, которого в Нем не узнали иудеи и продолжают ждать его и сегодня. Иудеи Иисуса своим Машиахом не признают категорически, высмеивают надерганные христианскими богословами из контекста библейских пророков цитаты «детоводительства ко Христу»[2], а об Иисусе справедливо утверждают что Он не исполнил ни одно из основных библейских пророчеств о Машиахе, который, придя, должен был: стать Царем Иудейским, возглавить победоносную войну иудеев против римских и всех прочих язычников, и всех их победив, привести к повиновению себе и Иудейскому Царству, установить мир во всем мире, без войн, убийств и междоусобиц, основать всемирное иудейское царство всех народов в подчинении у евреев на целую тысячу лет, после которого наступит конец времен со всеобщим воскресением умерших и Страшным судом их бога над воскресшими[3 стр. 36, 4 стр. 228-229, 5 стр. 6].
Если правы христиане, то Воскресший в преображенном теле бессмертным Богом, всемогущим и неуязвимым, имел все возможности с легкостью осуществить все перечисленные выше пророчества и должен был бы так поступить согласно тем самым библейским пророчествам, которые он так и не исполнил: именно в первую очередь телесное воскресение в Бога – уж коль скоро оно случилось – открывало для Него такую уникальную возможность, которой просто нельзя было не воспользоваться. Однако, вместо этого Он отбыл на Небеса на целых две тысячи лет, якобы обещав вернуться во втором пришествии и тогда доисполнить неисполненное, как утверждает христианское учение.
В иудейских пророчествах ни о каком телесном воскресении убитого Машиаха – который, согласно некоторым пророчествам, может быть когда-то и умрет – нигде прямо не говорится, а те косвенные намеки, на которые ссылается христианская догматика, являются, мягко говоря, весьма спорными. Но уж коль скоро Машиах умер бы человеком и воскрес Богом – то, безусловно, ради только одной высшей цели исполнения своей Миссии и всех библейских пророчеств здесь и сейчас, безотлагательно, немедленно по своем явлении Израилю – иначе зачем тогда вообще явился? Да и с точки зрения христианства Воскресение Иисуса в теле, каким бы оно ни было, обычным или «преображенным» в бессмертное и неуязвимое тело земного бога, имело смысл только для дальнейшего действования на Земле, в мире «сем». Для иудеев – во исполнение пророчеств о всемирном еврейском царстве, для христиан – ради продолжения Его проповеднической миссии «всем народам», на которую Он, уже воскреснув в Силе Бога, почему-то послал вместо себя своих учеников, обычных смертных человеков. Для пребывания на Небесах Его тело, какое оно ни будь, не годится, поскольку по в дальнейшем развитому богословскому учению церкви, христианский Бог в трех лицах: Отец, Сын и Святой Дух – весь целиком является Духом, полностью трансцендентным миру материи, и Царство Его «не от мира сего есть» (Ин 18:36). И тело из мира материи в мир Духа не заберешь, и с собой не возьмешь. Все эти верования в Вознесение Иисуса в теле на Небеса – суть устаревшие артефакты древних верований в телесность богов, встречающиеся в древних пластах библии, и давным-давно, еще примерно за триста лет до Рождества, отмененные в представлениях современного иудейского богословия, не говоря уж о христианском [6 стр. 35-57]. Да и что бы Воскресшему делать на Небесах, где все места уже заняты, как гласит церковный догмат о Сыне Божием «плотью в гробу, душой в аду, с разбойником в раю и на Престоле был неотлучно…» [7 стр. 64]. А воскресшее тело Воскресшего, смертное ли или бессмертное – от мира, для мира и только для мира, поскольку перед водворением в виде Бога-Духа на престоле Отца «Одесную Божества» в Царстве Духа Сыну Божию все равно придется снять с себя телесную оболочку Иисуса Сына Человеческого – иначе их на престоле окажется уже четверо: Отец, Сын, Дух и телесный Иисус Воскресший.
То есть, воскресение в теле не было нужно ни Машиаху, если он не собирался исполнять пророчеств - а он в лице воскресшего Иисуса их исполнять не стал, ни самому Иисусу, если Он не хотел продолжить свою земную проповедь среди народов мира, из которого, воскреснув, поспешил удалиться на Небеса.
Из всего вышеперечисленного с очевидностью следуют две вещи: во-первых, как и утверждают иудеи, Иисус – не Христос=Мессия=Машиах=Помазаник=Царь Иудейский. А во-вторых, телесно он не воскресал, то есть никакого «Христос Воскрес» не было и никогда не случалось.
А теперь попробуем обосновать эти дерзкие выводы на основании имеющихся источников. Собственно, как это уже было доказано ранее целым кругом исследователей [8 стр. 10-12 «Источники»], таких источников в нашем распоряжении имеется всего два: каноническое евангелие от Иоанна и апокрифическое евангелие от Фомы. Сразу оговоримся, что в евангелии от Фомы сам Фома, коль скоро он сам является реальным автором этого текста, ни словом не обмолвился ни о Воскресении Иисуса, что странно, ни тем более о личном явлении Иисуса с укоризной ему, не поверившему в Воскресение, о чем повествует евангелие Иоанна в двадцатой главе – что странно вдвойне. Возьмем этот факт на заметку, и еще вернемся к нему – то есть евангелие Фомы нам о Воскресении Иисуса ничего не скажет, и потому единственным опорным источником для нас остается евангелие от Иоанна.
Смерть и воскресение Иисуса описано в трогательных подробностях у Иоанна в главах 19 и 20. Из главы 19 мы узнаем, что на казни присутствовало много народу и даже иудейские священники – но очевидно, что все они вскоре после повешения казнимых на столбах разошлись, поскольку более ничего интересного их не ожидало, томиться на солнцепеке вместе с казнимыми и стражей смысла не было никакого, а вечером начинался главный праздник года, к которому еще надо было хлопотливо и сложно готовиться согласно законной традиции. Так что их всех мы более не рассматриваем. Ученики не упоминаются – видимо, после погрома их давно уже след простыл на пути из «города убивающего пророков» в родную Галилею. Упомянуты матерь Иисуса, что совершенно невозможно ввиду отсутствия телеграфно-телефонной связи Иудеи с Галилеей и воздушного транспорта, способного быстро перенести Марию за двести километров от ее дома, где она проживала со своим семейством в Назарете. А также и другие женщины, первой из которых упомянута Мария Магдалина. Как мы узнаем в дальнейшем из следующей главы, именно она в одиночку пришла ко гробу наутро дня по окончании субботы – и потому логично предположить, что именно и только она одна из женщин и стояла при кресте Иисуса. Описанная далее трогательная сцена назначения Иоанна Богослова опекуном Матери Иисуса очевидно является сентиментальной фантазией авторов, поскольку, повторимся, присутствие матери Иисуса на месте казни было совершенно невозможно: она жила с семьей в своем доме в Назарете, а не ходила вослед Иисусу, и даже узнать о скоротечном суде в далеком Иерусалиме за столь малое время не смогла бы ввиду отсутствия современных нам средств связи. Так что вся эта сцена является очевидно недостоверной вместе с присутствием при казни вдруг откуда-то взявшегося «любимого ученика», ранее не упомянутого в перечислении присутствовавших. Более того, есть подозрение, что и он к тому времени уже двигался вослед прочим ученикам, бежавшим в Галилею. Как и Петр. И к этому подозрению мы вернемся чуть позже, в главе 20.
Далее мы узнаем, что Иисус умер, а двоим другим казнимым перебили ноги, чтоб не смогли бежать с места казни – и все они по просьбе иудейских первосвященников и последовавшему распоряжению Пилата были сняты с крестов, «чтобы не оставлять на крестах тел в субботу» и не омрачать этим праздник. После этого появляются Иосиф с Никодимом, иерусалимские иудеи, тайные ученики Иисуса, чтобы погребсти Его. При этом Иосиф заходит к Пилату за разрешением снять тело, получает и снимает – что, еще раз? А расторопный и предусмотрительный Никодим приносит ароматы для погребения, они заворачивают Иисуса в непонятно откуда взявшиеся погребальные пелены, заносят в пустую погребальную пещеру в чужом саду неподалеку от места казни, заваливают огромным надгробным камнем и удаляются. Как, опять-таки, мы узнаем из следующей главы, при погребении очевидно, присутствовала Мария Магдалина – именно она одна пришла ко гробу, расположение которого было ей известно, утром следующего за субботой дня. Заметим, что ни Мать Иисуса, ни женщины, ни ученики, ни даже «любимый ученик» участия в захоронении не принимают – то есть никого из них не было и на месте казни. А кто был? Очевидно, как уже сказано, Мария Магдалина, и два иудея: и Пилата посетившие, не побоявшись осквернения перед праздником, и для погребения все накупившие в давно закрытых в преддверии праздника лавках, да еще и с мертвым телом вздумавшие возиться непосредственно в наступивший вечер праздничной субботы, и тем дважды осквернившиеся и оставшиеся без праздничного седера в кругу своих семей, главами которых они являлись – возможно ли это? Безусловно, нет. На поверку остается единственная более-менее приемлемая версия: Мария в одиночку дождалась смерти любимого Учителя, и после того, как казнимых сняли с крестов, умолила воинов помочь ей, затащить тело в пещеру поблизости и завалить ее камнем. Только римским язычникам было безразлично ритуальное осквернение от мертвеца, седер они не ели, а безутешной женщине почему бы и не помочь, сердце ведь не камень. Вот так, скорее всего, Иисус временно оказался в чем был – в одной набедренной повязке – в чужом гробу, в чужом саду, сторож-садовник которого, будучи иудеем, тоже отправился вечером праздновать пасху с семьей у себя дома. На этом заканчивается глава 19, повествующая о смерти Иисуса.
Переходим в главу 20, о Его Воскресении.
Мария – одна – приходит ко гробу рано, но уже не находит тела: камень с пещеры сдвинут, тело пропало. Далее начинается фантастическая история в стихах (Ин 20:2-10): Мария бежит к Петру с Иоанном - куда? Лагерь на Елеонской горе, где ночевали вне города Иисус с учениками, разгромлен, да еще и возможно там засада, в городе пристанища у них нет, они даже с ужина из сионской горницы были выпровожены и ночевали на горе, где и схватили Иисуса, к тому же Иоанн с Петром, согласно евангельскому повествованию, разошлись под утро пятницы, и неизвестно где и когда опять встретились, не договорившись заранее. Тем не менее – допустим, что Мария нашла их. Узнав, что тела нет, они бегут – куда? При казни они не присутствовали, в погребении не участвовали, на гроб с Марией не ходили, ее с собой не взяли-не позвали – женщину за человека в те времена не считали. Так и сказано: оба пошли, вдвоем. Ладно, пришли – и что нашли? Одни только пелены пустые, да еще головной платок «свит на особом месте». Иоанн зашел следом за Петром, увидел брошенные покровы и «уверовал!». Далее следует очень странная фраза: «9 Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых». Тогда, увидев пелены, уверовал-то - во что? Пока что ему только Мария сказала, что тело унесли, и – заметим – даже не подумала ни о каком воскресении – почему? Да потому что и сад, и гроб-то – чужие. И спешила она потому, что этого и опасалась, как бы объявившиеся владельцы не выкинули тело казненного мертвеца из своих владений. Так что не до мыслей о воскрешении тела ей было, она была предстоящими похоронными хлопотами озабочена, и учеников напрягла именно этим, а не свершившимися чудесами. Так во что же уверовал Иоанн – в то, что тело украдено из гроба? Нет, он почему-то уверовал в воскрешение Иисуса: вот, он воскрес, снял с себя покрывало, в которое был завернут, да еще и веревками обвязан поверх пелен наподобие смирительной рубашки – как развязаться мог, непонятно, потом изнутри отвалил огромный камень в тонну весом, вышел наружу почти голым (а мог бы хотя бы в те же пелены завернуться – но нет, бросил их во гробе и вышел наружу нагим) и куда-то пошел в таком виде, а может – спрятался до вечера, когда ученикам потом явился через запертые двери. И самое главное, что тело Иисуса они искать не стали, но «после этого ученики возвратились к себе» - куда к себе-то? У них же, двух нищих из презираемой Галилеи языческой в праздничном городе ни кола, ни двора. На этом кончается эта фантастическая интерлюдия о двух учениках, которых, вероятно, уже давно и след простыл по пути в Галилею. А дальше, в стихе 11, вдруг опять обнаруживается забытая ими дважды – сперва по пути сюда, а теперь уже и на обратном пути «к себе» - Мария! Неизвестно откуда опять взявшаяся у гроба.
Судя по всему выше перечисленному она вообще никуда от гроба и не отходила, никаких учеников нигде не искала, но здесь была неотлучно и плакала – и Иисус Воскресший, тронутый глубиной ее горя и отчаяния, поспешил ее утешить, явившись ей лично в видении, читаем:
«11 А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб,12 и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса.13 И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. 14 Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего, но не узнала, что это Иисус.15 Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» - если бы бедная женщина увидела во гробе ангелов, она бы ужасно испугалась и, выбежав из гроба и увидев человека, закричала бы что-нибудь типа : «Смотрите, тут ангелы!». Никаких ангелов , конечно, там не было, и в пустую пещеру ей уже снова заходить было незачем, а вот Иисуса она увидела воочию, но не узнала его в чужой одежде простолюдина, и подумала – все ее мысли были только об этом – что это и есть тот садовник, который вынес чужое тело и где-то спрятал его: отдай его мне, я заберу его для погребения.
«16 Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! – что значит: Учитель!17 Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему, а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.18 Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей».
Не прикасайся – значит, тела нет, это видение. И – возвести ученикам – о чем? О том что Он, пожалев Марию и явившись ей в видении, чтобы ободрить ее, сообщив тем самым о своем подлинном Воскресении Духом, уходит из этого мира в Царствие Отца (как он и обещал ученикам в предсмертной беседе (Ин 16:10) «Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня») навсегда и более никому уже не явится. На этом заканчивается достоверная история подлинного Воскресения Иисуса. А последующие стихи (Ин 20:19-31) являются следствием обиды на Учителя и его почитательницу, которой он явился без них - и чтоб доказать, что они не хуже ее.
Эта обида и конфликт ревности ярко отразились в последней логии 118 упомянутого ранее евангелия Фомы [9 стр. 219 — 262]: «Симон Петр сказал им: Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны жизни. Иисус сказал: Смотрите, я направлю ее, дабы сделать ее человеком (мужчиной), чтобы она также стала духом живым, подобным вам. Ибо всякая женщина, которая станет человеком, войдет в царствие небесное» - Иисус явно защищает свою избранницу от ревнивой неприязни учеников во главе с Петром.
А тело Иисуса? Да как и все тела: земля есть и в землю отходишь – пропало и истлело, как ему и положено в этом тленном мире материи. И никого-то оно уже не интересовало после того, как пронеслась весть о Воскресении: Он – Христос (Машиах), потому что Воскрес, мертвец восстал и ожил Богом – так поняли древние иудейские язычники Благую Весть, возвещенную Иисусом своей единственной свидетельнице.
Таким образом, единственной настоящей свидетельницей свершившегося являлась Мария Магдалина, его любимая ученица, оболганная в церковном предании, как сумасшедшая бесноватая блудница и продажная падшая женщина – такова расплата за любовь и месть за верность.
Ну хорошо – но как же тогда слух о телесном Воскресении Иисуса, который, как пожар, распространился и привел весь Иерусалим в смятение, вылившееся в массовое движение присодинения к новой иудейской секте (школе учения) иудеохристианских почитателей Воскресшего Машиаха? И вот здесь уместно вспомнить недаром помянутых в Ин.19 иудеев Никодима и Иосифа Аримафейского. Можно предположить, что после бегства учеников-галилеян из Иерусалима, включая сюда и Петра с Иоанном, оставшаяся в одиночестве Мария Магдалина после казни и погребения Иисуса, пережив ночь и день после казни, вечером, по окончании дня праздника и субботнего покоя, отыскала тех самых «тайных учеников» Иисуса в Иерусалиме, рассказала им о временном пристанище тела Иисуса и договорилась о совершении ими погребения на следующий день. Но на следующий день, как мы теперь уже знаем, тело Иисуса исчезло, а Мария, видевшая Иисуса, поспешила к упомянутым сообщить им, что и зафиксировано в Ин.20:18 «18 Мария Магдалина идет и возвещает ученикам…», только ученики-то были не те, что упомянуты в евангелии, а иудейские иерусалимляне. Которые Марию поняли по-своему, по-машиахански. Они, конечно, отправились ко гробу, убедились, что тела нет, возможно, даже поискали его, и сторожа могли допросить – но тот бы ни за что не признался, что допустил тело казненного в хозяйский гроб. И тогда, убедившись в исчезновении тела и поверив рассказу Марии о Воскресшем, они, как в Ин.20:8 «увидели и уверовали». А уверовав в превратно понятое телесное воскресение Иисуса, разнесли эту весть о Воскресшем Машиахе повсюду.
Конечно, все это лишь предположения на основании все тех же текстов, сама достоверность которых, как мы понимаем, находится под большим вопросом. Однако и все другие признанные солидными версии толкования евангельских текстов страдают ровно тем же: это всего лишь те же предположения, которые просто больше нравятся тем, кто уже принял на веру неоглашаемую догматику толкователей – и только.
Так что Фома в своем самом раннем евангелии никак не мог упомянуть ни телесное Воскресение Иисуса, ни явление Воскресшего лично ему с укорами в неверии – не видел он Его в воскресшем теле, и не знал о том, что, оказывается, труп Иисуса ожил и продолжает где-то жить, пусть и на Небе, но по-прежнему в этом мире. В котором он снова скоро объявится в Своем втором пришествии. Свидетелями всех этих событий ни Фома, ни другие сбежавшие из Иерусалима после ареста Учителя галилеяне не были и быть не могли – и хорошо, если узнали о них не по нелепым распространившимся слухам, но хотя бы из первоисточника, от Марии Магдалины, которую они и недолюбливали, как конкурентку в близости к Иисусу и презирали, как женщину, «недостойную жизни».
В научных кругах давно бытует версия о том, что изначальное христианство сразу же разделилось на две ветви: иудеохристианская проповедь о Воскресшем из мертвых иудейском Машиахе-Христе распространялась в Иерусалиме и по всей Иудее среди религиозных иудеев и быстро превратилась в иудейскую секту уверовавших в пришествие Машиаха. А подлинные ученики Иисуса, галилейские простолюдины, в «город убивающий пророков», никогда более не возвращались, в иудеохристианской версии христианства не участвовали, а понесли свою проповедь народам в языческие страны. И проповедь эта не содержала ни веры в телесное Воскресение Иисуса, ни тем более в иудейские сказки о воскрешении всего человечества на Страшный суд злого и мстительного библейского бога в последний день существования мира, когда «звезды спадут с небес и силы небесные поколеблются»(Мф 24:29).
Самым ранним свидетельством существования версии христианского Учения, отвергающего веру во всеобщее иудейское Воскресение мертвых, предваренное телесным Воскресением Иисуса, является, казалось бы, незначительное упоминание таких религиозных мнений, бытовавших среди «еретиков» в середине второго века, с которыми вела непримиримую борьбу восторжествовавшая иудеохристианская церковная ортодоксия. А именно, в сохранившемся Послании к филиппийцам Поликарпа Смирнского, в гл.7 говорится: «кто слова Господни будет толковать по собственным похотям и говорить, что нет ни Воскресения ни суда, тот первенец сатаны».[10 гл.7] Первенцем сатаны, по свидетельству в Истории Евсевия Кесарийского [11 кн4 гл14] упомянутый Поликарп называл «еретика» Маркиона, распространявшего во втором веке собственную версию Учения Иисуса, которую он, по свидетельству многих отцов-ересиологов, начиная с Иринея Лионского, почерпнул у своих учителей-гностиков, ведших линию преемства распространяемого ими учения от Симона Волхва, «отца всех ересей», галилеянина и ученика Иоанна Крестителя[12 кн1 гл23:2].
И вот тут наконец уместно будет вспомнить эпизод из первой главы евангелия Иоанна о призвании Иисусом своих первых учеников Андрея Первозванного и Иоанна, будущего Богослова.
В научных кругах уже более века известно – хотя и всячески замалчивается иудеохристианской пропагандой – что Иоанн Креститель отнюдь не был неистовым ессейским пророком иудаизма, призывавшим именно одних иудеев к более строгой версии исполнения Закона, к покаянию в грехах и прощению их через крещение-омовение водой из речки, что само по себе для иудаизма, прощающего грехи лишь через принесение ритуальной заместительной кровавой жертвы в храме, является абсурдом. Нет, он был пророком и проповедником мандейско-назорейской веры в другого, неиудейского бога, в некое «божество Света» Хайи Рабби ("Великая Жизнь" или "Великий Живой Бог"), а отнюдь не в «единого» Яхве, племенного бога евреев [13 стр. 99-100] – за что и был убит иудеями, как богохульник и осквернитель Закона, а отнюдь не за обличение царя в его личном грехе прелюбодеяния, как это подано в Новом Завете. Так что основание «гностической» версии христианства имеет очевидную связь с назорейским учением и его главным проповедником Иоанном Крестителем, многие из учеников которого перешли к Иисусу и стали Его учениками.
Вот как это описано у Иоанна (Ин.1:35-37)
«35 На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его.
36 И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий.
37 Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом».
К этому описанию нужно добавить, что, как это следует из последующего развития евангельского повествования, эти ученики провели в гостях у Иисуса в беседе с ним всего несколько часов до конца дня, и в результате решительно и бесповоротно бросили своего прежнего учителя раз и навсегда, и никогда более к нему уже не возвращались, став преданными учениками Иисуса.
Тогда вопрос: что же Он им сообщил такое, настолько перевернувшее их сознание, что они так поступили, безоговорочно избрав Его своим Учителем? Да неужто Он их столь быстро и решительно обратил… в нормативный иудаизм, которому по классической религиозно-философской версии был безоговорочно предан? И Иоанн Креститель тоже хорош: сам будучи проповедником другого, мандейского Бога, послал своих учеников приобщаться к иудаизму?
В Галилее «языческой» того времени каких только богов ни чтили – но библейский Яхве у галилеян не признавался в качестве единого, или даже хотя бы главного бога по причине вражды Галилеи с Иудеей и ненависти жителей к евреям, которые вели себя в Галилее, как оккупанты и разбойники, совершая бандитские набеги на галилейские города и селения, которые держали в страхе. А если и жили там евреи, то лишь замкнутыми военизированными общинами, отгородившись крепостными стенами от враждебного окружения[14 стр 804].
Галилея Языческая (неевреев)[i] — так называл ее пророк Исайя (Ис. 9:1), и такой она, в действительности, была. Вся она, на восток и на запад от Иордана — нееврейская по своей расе, хотя частично иудаистская по еврейскому культу, а в некоторых местностях и по национальности. Она была нееврейской задолго до того, как Иисус Навин провел свои племена через Иордан, претендуя на эту территорию, где, согласно библейскому повествованию, и поселились евреи среди местного населения, но не выселили иноплеменников, как того требовал Яхве.
Почти шестьсот лет спустя она оставалась нееврейской, когда Саргон сокрушил израильтян, рассеял их десять племен за пределами Галилеи, а вместо них поселил неевреев. Галилея стала полностью нееврейской в 164 г. до Р.Х., когда князь Маккавейский Симон Тарсис насильно выселил всех иудеев из Галилеи обратно в Иудею, смешанные браки были запрещены. После этого она оставалась населенной исключительно галилеянами в течение всего периода до и после Иисуса из-за хорошо известной розни между иудеями юга и галилеянами севера. При римских наместниках в Галилее был свой Римский тетрарх, в Иудее свой – это были два различных мира. В Галилее времен проповеди Иисуса и ранее, вплоть до Первой иудейской войны, иудеи не жили, не селились, и крайне враждебно относились к пестрому населению «Галилеи языческой», которую они считали своей землей, оккупированной язычниками, которых они ненавидели и враждовали с ними, совершая на Галилею регулярные разбойничьи набеги. Селиться в Галилее иудеи начали после Первой иудейской войны, в которой Галилея была разорена и опустошена, Иудея разрушена вместе с Иерусалимом, а иудеи выселены из ее пределов [14 стр. 770-804].
Следовательно, как мы видим, нет ни малейшего основания для предположения, что родители Иисуса, а также родители Иоанна Крестителя были еврейского происхождения.
Ко времени Иисуса у галилеян было особое от жителей Иудеи наречие, что отмечено даже в таком позднем и недостоверном памятнике [15 стр. 186-187] как евангелие от Марка (Мк. 14:70). Большинство апостолов были галилеяне.
Так что представляется совершенно невероятным, чтобы ученики Иоанна Крестителя, мандейского проповедника, вдруг со слов Иисуса моментально уверовали в до того ненавистного им библейского бога-Яхве, и бросив веру своего учителя, переметнулись к Иисусу, чтобы вместе с ним постоянно, из года в год, ходить из Галилеи в Иудею, в главный иудейский «город, убивающий пророков» проповедовать иудеям… иудаизм!
Перевернуть сознание и религиозное мировоззрение верующего человека за несколько часов беседы может лишь невероятное потрясение личного Откровения, видимо, пережитого учениками в часы первой своей встречи с Сыном Божиим – только так можно объяснить их столь резкое и бесповоротное обращение в новую веру, на которую всем известный иудаизм со своим местночтимым племенным божеством, древним языческим идолом Яхве-дующий[ii] претендовать никак не мог, и Иисус проповедью библейского еврейства вряд ли привлек бы в ученики адептов другой, нееврейской, веры. То, что могло их обратить, должно было их потрясти в первую очередь проповедью о неизвестном им дотоле: о Неведомом Отце Небесном, которого, согласно (Ин 1:18) «Единственный любимый Сын явил» в Себе. А вовсе не о давно известном всей Палестине злобном и мстительном, требующем принесения себе кровавых жертв божестве Еврейской библии – продукте воображения и воплощения религиозных суеверных страхов древних дикарей-язычников.
В свете этого простого соображения общепринятая классическая версия об Иисусе, как иудейском цадике-учителе, убитом римскими язычниками за его горячность в проповеди иудаизма и воскрешенного Духом Яхве [6 стр. 239-241] в телесного сына Яхве, иудейского Машиаха-Христа начинает выглядеть совершенно беспомощной нарочитой натяжкой. Заметим, что иногда малозначительные и малозаметные факты могут сокрушить всю огромность выстроенных теорий и положить начало тектоническим сдвигам в религиозных и философских воззрениях вообще, и на историю Иисуса и Его Учения в частности. Авторы скромно полагают, что их интересная находка в евангельском тексте вполне может претендовать на явление такого рода.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Номер журнала Вестник науки №4 (73) том 3
Ссылка для цитирования:
Чекрыгин О.В., Надеина Д.А. К ВОПРОСУ ЭТНОРЕЛИГИОЗНОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ИИСУСА ИЗ НАЗАРЕТА // Вестник науки №4 (73) том 3. С. 799 - 815. 2024 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/14033 (дата обращения: 19.05.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2024. 16+